Сенатское расследование злоупотреблений в Санкт-Петербургской портовой таможне (1742-1743гг.)

Одной из важных юридических проблем современной жизни является противодействие коррупции в государственных органах. Корыстные злоупотребления, совершаемые государственными служащими, не просто свидетельствуют об их низких моральных качествах, а порочат всю систему государственной власти, подрывают у общества доверие к ней. Именно вследствие этого в Российской Федерации принят Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ "О противодействии коррупции", призванный определить коррупцию как социальное и юридическое явление, а также сформировать комплекс мероприятий, ограничивающих масштабы этого явления в современной юридической действительности. Неоднократное редактирование названного Закона свидетельствует о значительной актуальности указанной проблемы, о большом интересе к ее решению в обществе.

В связи с этим представляют интерес историко-правовые исследования, посвященные изучению опыта борьбы с должностными корыстными злоупотреблениями, накопленного Российским государством. В настоящей публикации, подготовленной на основе материалов работы следственной комиссии Правительствующего Сената, работавшей в 1742 - 1743 гг., дается обзор одного из самых громких дел XVIII в., следствие по которому проводилось в отношении служителей Санкт-Петербургской портовой таможни. Изучение материалов расследования по этому делу позволяет сформировать представление о состоянии нормативной базы, методах ведения следствия, видах наказания, применявшихся в Российской империи в XVIII в. по отношению к коррумпированным чиновникам. Кроме того, анализ причин, приведших к такому масштабному злоупотреблению, а также изучение круга лиц, вовлеченных в дело, дает материал для изучения ранних коррупционных схем.

В Российском государстве достаточно долго корыстные вымогательства со стороны его служителей не наказывались, если они не затрагивали государственные интересы. Объяснялось это тем, что длительное время многим из них не выплачивалось жалованье и они были вынуждены "кормиться" от посетителей. Это относилось, в частности, к "неверстанным" (сверхштатным) дьякам и подьячим. Их наказывали лишь в том случае, если они "взяли не по чину" или, получив взятку, причинили вред государству, в таком случае взятка из "почести" переквалифицировалась в мздоимство и лихоимство. В Московском государстве подобные деяния наказывались конфискацией и битьем кнутом, а родовитые нарушители подвергались опале.

Бюрократизация государственного управления, имевшая место в период становления абсолютизма, привела к изменению характера государственной службы - подавляющее большинство должностных лиц переводились на фиксированное "государево жалованье". Ввиду этого взяточничество стало наносить ущерб идее государственной власти, что привело к оформлению национального антикоррупционного законодательства. Первыми среди его актов стали Именной указ от 24 декабря 1714 г. "О воспрещении взяток и посулов и о наказании за оное", а также Указ Правительствующего Сената от 21 мая 1720 г. "О наказании за взятки и лихоимства".

В сфере таможенного дела в Московском государстве практиковалась "верная служба": лично свободные купцы и посадские люди призывались к такой службе на срок в один год, причем осуществляли ее совершенно безвозмездно. Это позволяло удешевить местное управление, однако потенциально толкало таможенных служителей как на открытые злоупотребления (присвоение казенных сумм), так и на скрытые, совершавшиеся в сговоре с купцами (занижение таможенной стоимости, подмена сортности, тайный вынос неоформленных товаров из гостиных дворов и т.п.). Хотя государство боролось с подобными нарушениями установлением жестоких репрессивных мер, их эффективность в целом можно признать недостаточной.

В ходе комплексного реформирования системы государственного управления Петр I впервые начал внедрять таможенную службу на штатной основе. Как говорилось в одном из его указов, "содержать таможенных служителей без жалованья опасно для таможенных сборов". В 1724 г. было подготовлено штатное расписание для Санкт-Петербургской портовой таможни, в течение второй половины 1720-х - начала 1730-х гг. на новые организационные основания были переведены все портовые, а затем и сухопутные пограничные таможни.

Санкт-Петербургская портовая таможня занимала особое место в таможенной системе Российской империи. Несмотря на то что порт Санкт-Петербург был образован только в начале XVIII в., к 1730-м гг. он уже приобрел большее значение, чем Архангельск - традиционный центр внешней торговли России в XVI - XVII вв. В Санкт-Петербург приходили корабли из Англии, Голландии, Швеции, немецких торговых городов, к 1740 г. в этом порту в год обслуживалось от 400 до 500 торговых судов. Такой размах торговли не мог не привести некоторых служителей таможни к мысли об увеличении своих личных доходов за счет государственных - многие из них не гнушались получать "в почесть" небольшие подношения. Однако рассматриваемое нами дело выбивалось из общего ряда частных случаев высоким уровнем организованности и значительным числом лиц, вовлеченных в преступную схему. Именно вследствие этого сенатское расследование злоупотреблений в Санкт-Петербургской портовой таможне 1742 - 1743 гг. приобрело значительный резонанс. Особую сложность ситуации придавало то обстоятельство, что в преступную деятельность были вовлечены иностранные купцы, подданные различных европейских государств.

Расследование было начато по заявлению флейщика (рабочего портового склада) Санкт-Петербургской портовой таможни Петра Власова, поданному в Коммерц-коллегию 17 ноября 1742 г., и сначала носило ведомственный характер. Позже, учитывая масштабы вскрытых злоупотреблений, дело было передано в Сенат, где сформировалась специальная следственная комиссия в составе генерал-лейтенанта князя Василия Репнина, обермейстера Якова Хитрова, статского советника Петра Самарина, действительного статского советника князя Михаила Белосельского, капитана флота Артемия Толбухина, лейб-гвардии капитана Семеновского полка Якова Мануйлова. Общее количество материалов по делу составило свыше тысячи рукописных страниц, отдельные его фрагменты вошли в состав нескольких архивных книг, но наиболее систематизированно материалы следствия изложены в книге 257, опираясь на которую мы и изучим данное дело.

Первоначально донос был сделан в отношении дрягиля Санкт-Петербургской портовой таможни Козьмы Болохнина, который обвинялся в том, что у него есть "воровское" (поддельное) таможенное клеймо. Болохнин являлся бригадиром пакгаузных грузчиков, которые должны были "свивать" (упаковывать) товары после таможенного оформления. Грузчики не входили в состав штатных служителей, а работали по договору с собственником товара, который оплачивал их работу. Этот порядок был определен законодательно, на протяжении десятилетий он изменялся незначительно. Таким образом, должность дрягиля в пакгаузе делала его незаметной, но необходимой фигурой в таможенном оформлении.

Как выяснилось в ходе следствия, в 1736 г. иноземный купец Иоганн Ванглер впервые склонил к преступной деятельности Болохнина, который помог тайно переправить два ящика с "неявленными товарами". О том, что это были очень ценные вещи, возможно, запрещенные к ввозу, свидетельствует следующее: за эту услугу Болохнин единовременно получил 100 руб. (в дальнейшем расценки его преступных услуг составляли от 10 до 20 руб.). После этого купец Ванглер свел Болохнина с другими иноземными купцами, которым он оказывал различные услуги, сначала в одиночку, а затем "со товарищи".

Постепенно преступная деятельность Болохнина приобрела еще больший размах: от разовых услуг отдельным купцам он перешел к созданию организованной группы. Для этого ему потребовались пособники в таможне из числа штатных служителей, прежде всего досмотрщики, которые способствовали тайному выносу из пакгаузов товаров. Всего по делу проходили десять таможенников различных должностей.

В конце 1741 г. Болохнин выкрал у штемпельмейстера (хранителя печатей) годовое клеймо со знаком "741" и за выкуп передал его купцу Иоганну Ванглеру. Штемпельмейстер умолчал о пропаже, боясь должностного расследования. В течение всего 1742 г. иностранные купцы пользовались просроченным клеймом, что защищало их от уплаты пошлин. Когда Болохнин был арестован, Ванглер утопил клеймо в Неве, однако нашлись свидетели, подтвердившие эти факты злоупотреблений.

Помимо этого, Козьма Болохнин свел дружбу с монетчиками (работниками государственного монетного двора) Иваном Федоровым и Емельяном Нагибиным, которые за 10 руб. изготовили ему "воровскую" (поддельную) печать пакгауза Санкт-Петербургской портовой таможни.

С этого момента можно говорить об оформлении организованной преступной группы. Иностранные купцы, войдя в сговор с досмотрщиками, являли в пакгаузах товары низкого качества, облагаемые небольшими пошлинами, а лучшие товары, вынесенные из пакгаузов, утаивали в частных домах. Ночами в эти дома приходил Болохнин и утаенный товар незаконно клеймил, за услугу он брал от 10 до 20 руб.

Деятельность этой преступной группы была раскрыта вследствие обычной семейной ссоры. Флейщик Петр Власов начал подозревать своего начальника в преступной деятельности летом 1742 г., когда у Козьмы Болохнина, находившегося в подпитии, выпала печать. Зайдя осенью к Матрене Болохниной, Власов подговорил ее показать ему печать, которую муж хранил под сундучком. Козьма Болохнин, узнав об этом, "бил ее по щекам". Обиженная жена отдала печать Власову, а после просила вернуть ее за 10 руб. Все это окончательно подтвердило, что дело нечисто, поэтому в ноябре 1742 г. Петр Власов сделал донос в Коммерц-коллегию.

В соответствии с нормами Соборного уложения в розыскном процессе применялись пытки. К подозреваемому в нарушениях Козьме Болохнину пытка была применена трижды - 18, 19 ноября и 20 декабря. При рассмотрении дела он держался мужественно, вины своей не признавал.

Постепенно круг лиц, проходивших по делу, расширялся, были допрошены жена Болохнина, инициатор расследования Петр Власов, жена Власова, монетчики Иван Федоров и Емельян Нагибин, служители Санкт-Петербургской портовой таможни различного уровня. Раскрывался масштаб злоупотреблений.

31 января 1743 г. был подготовлен письменный доклад в Правительствующий Сенат "О том, что в учрежденной следственной комиссии выпытано", который обобщил ранее добытые и вновь полученные сведения. В ходе следствия было выявлено наличие организованной преступной группы, определен ее персональный состав, изучены характер участия и форма вины каждого из преступников. Было сформулировано обвинение в отношении двух монетчиков (один из которых, Емельян Нагибин, в ходе следствия скончался), десяти таможенников и девятнадцати иностранных купцов (двое из которых на момент окончания следствия также скончались). Наиболее тяжкой была признана вина Иоганна Ванглера, который был организатором преступного сообщества, и дрягиля Козьмы Болохнина, который в период с 1736 по 1742 г. получил от Ванглера взяток на сумму 240 руб., а от других купцов еще на 500 руб. Ближайшим помощником Болохнина был признан досмотрщик Иван Дуров, который укрывал у себя тайно вывезенные товары, а также выпускал товар из пакгауза "тайно", за что получил взяток на сумму свыше 100 руб.

Другие таможенники так тесно с иностранцами не сотрудничали, но оказывали разовые услуги и тоже получали за это взятки. Так, Иван Курбатов с 1740 г. тайно выпускал грузы из пакгауза без уплаты пошлин, разрешал разгружать товары с кораблей до прибытия таможни, за что получил взяток на сумму 45 руб. Леонтий Данилов с 1739 г. выпускал тайно товары купца Дефриза, в том числе незадекларированное оружие, за что получил "сколько сам не помнит". Федор Долгой получил в 1742 г. 22 руб. взяток, допуская замену товара на менее ценный. Никита Ернашеинов также допускал подобные злоупотребления и получил за это 42 руб. деньгами, "три головы сахара да ткани шелковые". Димитрий Заборин в 1741 - 1742 гг. получил взяток деньгами 147 руб., да "закусками заморскими" еще 20 руб. Петр Уваров получил взяток на сумму более 50 руб. Алексей Фомин сознался в получении взяток на сумму 5 руб.

При юридической квалификации выявленных преступных деяний комиссия столкнулась с определенной сложностью из-за отсутствия правовых норм, применимых к данной ситуации. При квалификации по аналогии использовались цитаты из Соборного уложения 1649 г. и новоуложенных статей 1681 г., что свидетельствовало о недостатках в состоянии законодательства, отстававшего от требований времени. В частности, при вынесении приговора в отношении монетчиков, виновных в изготовлении "воровского" клейма, применены нормы ст. 1 гл. IV Соборного уложения, которая хотя и предполагает изготовление фальшивой печати, но подразумевает, что это будет печать "какова государева печать". В данном же случае было изготовлено фальшивое служебное клеймо, за которое было бы жестоко "по сыску казнить смертию", как требует норма.

Новые условия работы таможен и таможенные процедуры до конца не были урегулированы правом. Наряду с таким известным со времен Новоторгового устава 1667 г. таможенным правонарушением, как утаивание товара (его неявка на гостиный двор), появляются следующие нарушения: подмена товара, занижение таможенной стоимости, несоблюдение оформительских процедур, нарушение правил хранения должностных печатей (так, при изготовлении "воровской" печати оригинал три дня не сдавался штемпельмейстеру). Массовый характер злоупотреблений в Санкт-Петербургской портовой таможне свидетельствовал, что необходимо обеспечить качественно новое правовое регулирование таможенной сферы.

При определении меры наказания в отношении иноземца Ванглера, дрягиля Болохнина, монетчика Нагибина и досмотрщика Дурова был вынесен смертный приговор, однако императрица помиловала их, заменив смертную казнь комплексным наказанием: полная конфискация имущества, вырывание ноздрей, битье кнутом на площади, пожизненная каторга в Сибири. Другие соучастники из числа таможенников также были биты кнутом и осуждены на различные сроки каторги.

Сложнее было определить меру наказания иностранным купцам. В соответствии со ст. 1 гл. 10 Соборного уложения "приезжих иноземцев и всяких прибылых людей, которые в Московском государстве будут, тем же судом судити и расправу делати по государеву указу". Однако реально уголовному наказанию подвергся лишь Иоганн Ванглер, применение в массовом порядке в отношении иностранных купцов таких же суровых мер, как и в отношении своих подданных, могло привести к затуханию новой для Российского государства сферы деятельности - морской торговли, подрыву значения молодого морского порта. Кроме того, за иностранных купцов просили посланники всех иноземных дворов.

К февралю 1743 г. следствие в отношении санкт-петербургских таможенников в основном было завершено и начались допросы иностранных купцов. Было выявлено 42 купца, в разное время обращавшихся к таможенникам за незаконными услугами (19 из них это делали систематически). Они, опасаясь, что процесс будет показательным, принадлежащие им товары конфискуют, а самих купцов отправят в Сибирь, решили составить челобитную на имя императрицы, в которой признавались в неуплате за шесть лет таможенных платежей на огромную сумму - 21 тыс. руб.

В связи с этим был издан Именной указ императрицы Сенату от 11 марта 1743 г. В нем говорилось, что купцы, причинившие "немалой суммы ущерб", "явились, признались и повинились". За свою провинность "истязанию подлежали, однако по природному нашему великодушию и снисхождению... не хотим их до полного истязания доводить... от того их всемилостивейше освобождаем с тем, чтобы они ту сумму утаенных пошлин, в которой сами добровольно признались, а именно двадцать одна тысяча рублев, заплатили вдвое с объявления этого нашего указу в неделю и в том обязать их добрыми и надежными порученцами из знатных иностранцев". Если же купцы не заплатили бы причитающуюся с них сумму в 42 тыс. руб., к исполнению обязательства в качестве субсидиарных должников должны были быть привлечены порученцы. Одновременно был снят арест на дома и имущество купцов. Первоначально выплата штрафной суммы должна была быть произведена в течение одной недели, однако некоторые купцы добились права выплатить долг в рассрочку.

Так как размах злоупотреблений стал известен иностранцам, внешнеторговый оборот в феврале - марте 1743 г. значительно снизился. В связи с этим был подготовлен второй Именной указ от 14 марта 1743 г., который был официально напечатан и разослан иностранным представителям. В нем говорилось, что Правительство сняло арест с имущества иностранцев, "того ради всем обретающимся здесь в Санкт-Петербурге иностранным и находящимся за морем купцам и их приказчикам торги и коммерцию свою в России производить без всякого опасения и остановки".

Выявленный в ходе расследования размах злоупотреблений потребовал столь же масштабных действий со стороны Правительства не только по наказанию виновных, но и по предупреждению дальнейших злоупотреблений. Это были мероприятия различного характера. Так, 23 декабря 1743 г. был издан Указ Коммерц-коллегии об отрешении от должности директора портовой таможни Ивана Романчикова. Кроме того, принято решение "всех пакгаузных управителей, начиная с 1736 года, когда воровство началось, уволить и в будущем к таможенной службе не определять". Были ужесточены порядок вскрытия пакгаузов, правила хранения и выдачи печатей. Для предотвращения подделки таможенных печатей было решено контрольные оттиски новых штемпелей, сделанные на сургуче, хранить в делопроизводстве Коммерц-коллегии. Был разработан типовой текст "клятвенного обещания", который подписывал таможенник, поступая на службу.

Таким образом, переход к новым организационным основам осуществления таможенного дела в государственных таможнях выявил в XVIII в. новые проблемы, нуждавшиеся в урегулировании государством. Это явилось следствием не только несовершенства законодательства, но и кадровой политики государства, отсутствием опыта функционирования в условиях активного внешнеторгового баланса и контроля за ним. В определенном смысле злоупотребления были "болезнями роста" при переходе к качественно новому этапу в организации таможенного дела. Вместе с тем масштабность выявленных злоупотреблений свидетельствовала о значительных недостатках в самой системе и необходимости разработки комплексной программы борьбы со злоупотреблениями в сфере таможенного дела.