Вопросы преступления и наказания в Новгородской судной грамоте

Правовую систему Новгородской феодальной республики, существовавшей с 1136 по 1478 г. на северо-западе Русской земли, составляли Пространная редакция Русской Правды, договорные грамоты Великого Новгорода с князьями и иностранными государствами, княжеские уставы, а также нормы канонического и обычного права ("по старине").

Особое место среди этих источников права занимает Новгородская судная грамота, открытая Н.М. Карамзиным в рукописном сборнике Новгородских и Двинских грамот и дошедшая до нас в единственном списке, причем не целиком. Вопрос о времени ее составления и содержании является спорным. Так, из вступления к Грамоте следует, что она была принята на вечевом собрании и представлена на утверждение великому князю Московскому Ивану III Васильевичу и его сыну. Упоминание этих имен позволяет предположить, что она составлена в 1471 г., когда Новгород после поражения на реке Шелонь покорился Москве. Эта дата зафиксирована также в двух мирных договорных грамотах новгородцев с Иваном III, которые вместе с Новгородской судной грамотой были утверждены взаимной присягой и скреплены подписью и печатью великого князя 11 августа 1471 г.

В то же время признавалось, что Новгородская судная грамота в 1471 г. не представляла собой оригинальный судебник, а была лишь переписана на имя великого князя Московского Ивана III Васильевича. Ее составление относят ко времени княжения Василия Васильевича Темного. По мнению одних ученых, годом ее принятия вечем следует считать 1440 г., по мнению других - 1456 г. Однако все исследователи согласны с тем, что во время принятия Грамоты новгородцы находились в вооруженном противостоянии с Москвой, стремящейся к объединению русских земель. В тот же период вся власть в Новгороде сосредоточилась в руках бояр и богатых купцов, что привело к стеснению "меньших", или беднейших людей. По этой причине и была составлена Грамота.

Весной 1471 г. Новгород заключил договор о военной помощи с литовским великим князем Казимиром IV. Часть боярства и крупного купечества высказалась против соглашения с Литвой. В это время на вечевых собраниях активно выступали "черные люди", городские ремесленники, одна часть которых была недовольна сношениями бояр с Литвой, а другая, напротив, видела в переходе под власть Литовского государства средство сохранить независимость Новгородской феодальной республики от великокняжеской власти.

В 1471 г. в Москве на специальном собрании был разработан план похода на Новгород. В этом походе участвовали войска русских княжеств и татарская конница. Боясь недовольства русских жителей Литвы, Казимир IV не оказал новгородскому боярству поддержки, и в битве с московской ратью наскоро собранное боярами новгородское ополчение, состоявшее в основном из ремесленников, потерпело сокрушительное поражение.

Завоевав Новгород, Иван III не стал менять содержание Грамоты и утвердил ее с условием, что она должна быть переписана на имя московских князей. До нас дошел договор Новгорода с Иваном III 1471 г., в котором закреплено это обязательство. Действительно, Новгородская судная грамота начинается словами: "Доложа господы великих князеи, великого князя Ивана Васильевича всея Руси, и сына его, великого князя Ивана Ивановича всея Руси...". Данными, свидетельствующими о том, что текст Грамоты был переписан либо дополнен, мы не располагаем.

Источниками Новгородской судной грамоты являлись нормы обычного права, прежде всего новгородская "старина" - обычай, а также предшествовавшие вечевые постановления и договорные грамоты с князьями.
В Новгородской судной грамоте суд декларировался как независимый субъект государственной власти и рассматривались вопросы судоустройства и судопроизводства. Грамота отличала духовный суд от суда светского. Первый, суд архиепископа, должен был производиться "по святых отецъ правилу, по манакануну", т.е. Номоканону. В свою очередь, светский суд разделялся на суд князя и посадника, причем посадник должен был "судити суд свой с намесники великого князя, по старине; а без намесников великого князя посаднику суда не кончати". К основным видам судебных инстанций относился и вечевой суд.

Среди низших судебных инстанций Грамота выделяла суд тысяцкого и суд докладчиков. Последний представлял собой суд выборных от каждого из пяти новгородских концов, т.е. частей города, и был высшей инстанцией для других судов.

Кроме вопросов, касающихся отправления правосудия, Новгородская судная грамота регулировала ответственность за отдельные виды преступлений. Уже тогда существовало представление о том, что основным условием функционирования самостоятельной и авторитетной судебной власти, беспристрастно осуществляющей правосудие, является подчинение судей только закону, без которого невозможна надежная защита прав и законных интересов личности. Грамота, возлагая на архиепископа Великого Новгорода и Пскова Феофила обязанность судить "по святых отецъ правилу" и Номоканону, требовала, чтобы "судити ему всех равно, как боярина, так и житьего, так и молодчего человека". В соответствии с этим положением по делам, относящимся к церковной юрисдикции, провозглашался принцип равенства всех перед законом.

Однако указанная норма не предполагала равной ответственности виновных лиц. Так, согласно ст. 10 Новгородской судной грамоты с того, "кого утяжут в наезде и в грабежи", надлежало взять "на боярине пятдесят рублев, а на житьем дватцать рублев, а на молодцем десять рублев...". Очевидно, экономическое неравенство, уже сложившееся в эту эпоху, вынуждало законодателя устанавливать разные денежные штрафы в зависимости от материального положения преступников.

В то же время дореволюционные исследователи отмечали, что новгородские суды отличались несправедливостью решений, лихоимством и медлительностью. Например, рассмотрение дела московского государя по Двинской земле тянулось в новгородских судах 25 лет. Поэтому нередки были случаи, когда толпа недовольных судебным решением граждан нападала на судей и разгоняла суд. Чтобы оградить неприкосновенность судей, была введена специальная норма. В соответствии с ней за "наводку" - восстановление против суда тяжущихся сторон и населения, а также прямое нападение на суд в целях воздействия на его решения в том или ином, желательном для наводчиков смысле; нападение скопом и заговором с применением силы на соперника на суде или на месте судебного поединка; явку толпою на суд с целью произвести насилие; поклеп, донос, подстрекательство в общем смысле, ложное обвинение должностных лиц виновные платили в пользу князя и Новгорода ("взять великим князем и Великому Ноугороду на виноватом") следующие штрафы: "на боярине 50 рублев, а на житьем дватцать рублев, а на молодшем 10 рублев за наводку; а истцю убытки подоймет". Понятие "наводка" не имеет однозначной трактовки в научной литературе. На наш взгляд, оно соотносимо с понятием "терроризирование суда".

В Грамоте упоминаются и так называемые имущественные преступления, а также виды и меры наказаний, применяемые к нарушителям. Например, были предусмотрены санкции за "наезд" (открытое истребление чужого имущества, вооруженное нападение на чужую землю с целью ее присвоения) и "грабеж" (насильственное изъятие чужого имущества, чаще совпадающее с понятием самоуправства).

Новгородская судная грамота содержит общий запрет на получение "посулов" - обещанной платы, выкупа, взятки, побора: "А докладшиком от доклада посула не взять...". Однако сведения об ответственности за нарушение этого запрета до нас не дошли.

Достаточно сурово новгородский законодатель относился к несоблюдению сроков разрешения конфликта и волоките при рассмотрении того или иного дела. Так, Грамота требовала от лиц, наделенных судейскими полномочиями, "суда правого" по крестному целованию и предусматривала, можно сказать, уголовную ответственность в виде штрафа в 50 руб. судье, который уедет из города, не окончив судебного разбирательства по разрешению земельного спора: "А кой посадник... а поедет прочь из города не кончав того суда, ино великим князем и Великому Ноугороду на том посаднике пятьдесят рублев, а истцю убытки подоймет; или тысетцкой поедет прочь из города не кончав суда, или владычень наместник, ино взять великим князем и Великому Ноугороду пятьдесят рублев, а истцю убытки подоймет" (ст. 28). Появление такой нормы закономерно. К этому времени сформировался взгляд на преступление как деяние, опасное не только для того, против кого оно непосредственно направлено, но и для всего общества. В данном случае - это интересы истца по делу, а также интересы правосудия. Поэтому мы полагаем, что понятием уголовного наказания охватывался не только штраф в пользу государственной власти, но и возмещение материального ущерба пострадавшему ("истцю убытки подоймет").

Согласно Грамоте каждому гражданину было предоставлено право судебного иска и ответа на жалобы и доносы против него. Даже рабы и половники пользовались этим правом с тем только ограничением, что их судили в присутствии господ и без их позволения они не могли предъявлять иски. "По тому же самому правилу они не могли быть истцами противу господ своих... Законы Новгородские предоставляли обеим тяжущимся сторонам равное право на внимание судей, повелевая оказывать всем равное правосудие, без различия чина и звания". Наказывалась всякая попытка уклониться от оплаты судебных пошлин лицом, получившим судебное решение ("а кто на кого возьмет грамоту судную"): "...а почнет хорониться от приставов, ино его казнить всим Великим Новымгородом". Следовательно, наказание определялось вечевым судом.

В ст. 33 Грамоты, регламентирующей процедуру привлечения к ответственности за наиболее тяжкие преступления, совершенные в новгородской земле, перечислены такие преступления, как татьба (воровство), разбой (насильственное похищение чужой собственности, совершаемое со злоумышленной, корыстной целью), грабеж, поджог, головщина (убийство). Также в летописях упоминались крестьянские выступления, бунты, разбои и душегубство, под которыми в рассматриваемый период часто понимались преступления, направленные против княжеских и боярских наместников, тиунов и приказчиков, т.е. против власти.

Недозволенными средствами объявлялись самосуд, частное самоуправство уполномоченных лиц при доставке в суд лица, совершившего в новгородских волостях такие тяжкие преступления, как воровство, разбой, грабеж, поджог либо убийство: "...а до суда над ним силы не деять, а кто силу доспеет ино тым его и обвинить" (ст. 36). Говоря современным юридическим языком, превышение властных полномочий путем применения насилия влекло уголовную ответственность в зависимости от наступивших последствий.

Грамота налагала общий запрет на внесудебный порядок разрешения споров с помощью насилия: "А кому будет о земле дело, о селе, или о дву, или болши, или менши: ино ему до суда на землю не наезщать, ни людеи своих не насылать, а о земле позвати к суду". В то же время новгородский законодатель оговаривал ситуацию, в которой самоуправство было правомерно, - после получения судебного акта о праве собственности на земельный участок. После этого новый владелец самостоятельно, без участия представителя власти, завладевал земельным участком: "А утяжет в земле, ино взяти ему грамота у судьи в земле и в убытке на истце; а от земли судье кун не взять".

Согласно ст. 37 Грамоты за попытку укрывательства лица, виновность которого установлена судом ("кого утяжут"), установлен штраф ("взять на том заклад по Ноугородской грамоте").

Наказание - это естественная реакция государства на совершенное лицом преступление. Если сначала система наказаний на Руси базировалась на денежных взысканиях, выкупах и кровной мести, то постепенно наказание приобретало новый социальный смысл. Прежняя цель наказания - восстановить нарушенное социальное равновесие - заменялась возмездием, отражающим общественный и государственный интересы. При этом система восстановительного правосудия превращалась в откровенно карательную с сохранением прежних композиций в системе наказаний. Анализ содержания Новгородской судной грамоты позволяет говорить о том, что в Новгородской феодальной республике существовала достаточно развитая правовая система, в которой доминировали наказания в виде штрафов.

Смертная казнь как высшая мера наказания на Руси применялась издавна. Назначать ее имели право князья и вольные общины (Новгород и Псков) против лиц, почему-либо для них опасных, против врагов своих. Но такое право (если можно говорить здесь о праве), не определенное никаким общим законом, совершенно зависело от воли приводящего его в исполнение. Поэтому примеры применения смертной казни, приводимые летописями, должны рассматриваться не как наказание, а как произвольная месть врагам со стороны князя или веча.

Итак, в одном из ценнейших памятников русского права - Новгородской судной грамоте, точнее, в ее фрагменте, регламентирующем преимущественно судопроизводство и судоустройство Новгородской феодальной республики, содержатся нормы, которые с точки зрения современного уголовного права предусматривают ответственность за наиболее серьезные общественно опасные деяния.

• Лечение кариеса в спб недорого карат-томск-стоматология.рф/index.php/informatsiya/76.
• Детальная информация метрологическая поверка счетчиков воды москва на нашем сайте.